В Борисове от наезда машины погибла 8-летняя девочка. В Малоритском районе насмерть сбит пешеход. В Петриковском скончалась пенсионерка, угодившая под колеса "мерседеса". В Пружанском районе в ДТП погибло трое человек, из них одна школьница... Подобные новости мы слышим так часто, что они уже не пугают. На автодорогах страны идет настоящая война, сводки погибших ежедневно тиражируют СМИ. Только в этом году в ДТП по всей стране ранено и погибло около тысячи человек. И их уже не вернуть. Так же, как не измерить боль потери. Это с одной стороны. А если обратить внимание на другую? На тех, по чьей вине гибнут люди? Что с ними происходит после аварии? Где они отбывают срок? Меняется ли их жизнь после трагического ДТП?
Во всех этих вопросах пыталась разобраться корреспондент "Р".
Без охраны, но под надзором
Отправляюсь в Могилевскую область, в Горки. Именно здесь, в исправительной колонии-поселении № 16, отбывают наказание водители, виновные в гибели людей. Мне сказали, что учреждение находится в центре города. Но, признаюсь, без посторонней помощи едва ли бы его нашла. Поскольку трехэтажное здание с видом на площадь и парк сельхозакадемии никак не вяжется с моими представлениями о режимном объекте. Светлые стены, пластиковые козырьки и стеклопакеты ассоциируются скорее с общежитием. Ясность вносит лишь вывеска "Исправительная колония-поселение № 16".
За входной дверью — КПП и проверка документов. За забором никаких солдат с автоматами, собак и колючей проволоки. В беседке курят двое мужчин. Мимо меня не спеша проходят еще трое. Как-то чересчур вольготно и, как мне показалось, несерьезно. А как же наказание? Неужели здесь можно делать все, что хочешь?
— Нет. Только то, что не противоречит правилам внутреннего распорядка, — разуверил меня Николай Тишкевич, заместитель начальника ИКП № 16. — Да, они содержатся без охраны, но под надзором. И знают, что любой проступок повлечет наказание — от запрета выходить в город до перевода в исправительную колонию. Поверьте, никому этого не хочется.
"Жена погибшего меня простила"
Поднимаюсь на второй этаж. Вместо камер с железными засовами и глазками — обычные комнаты, рассчитанные на 7—8 человек. В одной из них меня встречает Анатолий. От студенческого жилье отличается разве что двухъярусными кроватями с панцирной сеткой. Все остальное — как в обычной жизни. Светлые обои, тумбочки, стол, стулья, телевизор, шкаф для одежды, холодильник. Даже цветы на подоконнике. Я удивлена.
— Телевизор смотреть не запрещено, они у нас почти во всех комнатах, — перехватывает мой взгляд мужчина. — Еще можно пользоваться мобильными телефонами, главное, чтобы они были без фотоаппарата и видеокамеры, без наворотов. Без холодильника тоже никак. Мы ведь сами покупаем продукты и готовим.
Посвящая меня в бытовые нюансы, Анатолий выглядит спокойно. Но как только я завожу разговор о ДТП, заметно сникает…
— На моей совести двое погибших, — начинает свой рассказ. — Я профессиональный водитель, работал в СПК. В день аварии вместе с механиком нашего хозяйства возвращались из командировки на служебной "Волге". Погода была хорошая. Так хотелось поскорее домой попасть. А тут перед нами "КамАЗ": полоса одна, ни вперед, ни назад. Только я пошел на обгон — навстречу "Ауди-100". Думал, проскочу, но не успел завершить маневр… Сильный удар. Несколько секунд, как в бреду. Поворачиваю голову, смотрю на своего пассажира, и мне кажется, что это дурной сон. В салоне кровь, механик хрипит. Эта картина до сих пор стоит перед глазами… Во второй машине погиб пассажир, а у водителя множественные переломы, сотрясение мозга, еще какие-то травмы. Приехали сотрудники ГАИ. Потом СИЗО, суд и приговор — пять лет "химии". Три из них я уже отсидел.
Почему попал в колонию-поселение? Потому что до этого ни разу не привлекался, семейный, алкоголя в крови не обнаружено. Анатолий до сих пор благодарит Бога за то, что семья от него не отвернулась. Жена и двое детей-студентов ждут дома. Супруга погибшего механика (они вместе работали в хозяйстве) его простила. Предъявленный родственниками иск погасило руководство СПК. Теперь нужно отдавать долги. Из своей зарплаты слесаря в 3—3,5 миллиона Анатолий каждый месяц отдает половину. Из 50 миллионов рублей 28 уже выплатил.
— Что я чувствую? Вину. Перед теми, кто из-за меня потерял своих близких. Поверьте, я думаю о них очень часто. Перед своими детьми, которые три последних года живут без меня. Они уже и школу закончили, а я ни на одном выпускном не был. Перед женой, которая одна тянет домашнее хозяйство, ведь мы в деревне живем. У меня были совсем другие планы в этой жизни. Но случай, как видите, внес свои жестокие коррективы.
26 тонн смерти
Анатолий собирается на работу, а я жду его соседа. Поговорить со мной мужчина согласился, но попросил не называть настоящего имени. Николай, назову его так, вернулся с первой смены. В сером пуховике и простой кепке, которые можно купить на любом рынке. Гражданскую одежду здесь носить не запрещается.
— Если бы пришлось носить тюремную робу, с ума можно было бы сойти. Поверьте, и так на душе тошно, — рассказывает, глядя в пол, мужчина. — В июле прошлого года на трассе под Гомелем по моей вине погибли 5 человек. Я был на рабочем МАЗе. Впереди плелась телега, которую я решил объехать. Пошел на обгон, принял влево. А там — "Рено". Я по тормозам, но разве МАЗ остановишь сразу? Представьте, 26-тонная махина на мокрой от дождя дороге. Мы сошлись лоб в лоб. Не успел опомниться, как легковушку расплющило. Говорят, молодые люди погибли на месте. Такой силы был удар. Конечно, виноват. Если бы тогда не пошел на обгон, если бы раньше заметил легковушку, если бы не дождь… Сколько уже раз прокручивал заново этот день. Что толку сейчас об этом говорить. Пройдет время, может, все позабудется.
Николаю дали пять лет, год сняли по амнистии. На пять лет лишили прав. Сядет ли после освобождения за руль? Да. Он ведь водитель и этим зарабатывает себе на жизнь. Права будет стараться вернуть пораньше. По ходатайству нанимателя суд имеет право снять ограничение раньше.
— Как мы здесь живем? В бытовом плане нормально. Поскольку в колонии собственного производства нет, устроился работать в ПМК. В принципе, все "химики" трудятся в городе: кто на стройке, кто в районном ЖКХ, кто в местной больнице. Те, кто в ДТП сам получил травму, сторожат школы или магазины, — говорит Николай. — Очень скучаю по жене и детям. У меня ведь только жизнь стала налаживаться. Три года назад родился второй сын. Старшему уже 15 лет. А я в одночасье все пустил под откос…
"На свободу выйду с долгами"
В кухне обращаю внимание на молодого человека, готовящего себе кофе. Разговорились. Вадиму 25 лет, в колонии-поселении уже два года. Как же он оказался в этих стенах?
— Я подвозил девушку брата домой. Она приехала к нам в гости, мы отдыхали компанией, танцевали и выпивали. В час ночи подруга сказала, что ей нужно домой. На улице — дождь, холодно, транспорт в пригороде в это время не ходит. Не бросать же человека одного. Ну, я и сел за руль. Хотя до этого выпил и водки, и пива. В принципе, мы все были подшофе, — вспоминает Вадим. — До города оставалось километров пять. Передо мной шла легковушка, как мне показалось, очень медленно. Я пошел на обгон на повороте на скорости 100 километров в час, а на встречной полосе на меня несется машина. Руль выкрутить успел, но ударил впереди идущую легковушку. Вроде, несильно. А она выскочила на встречную и столкнулась с тем самым авто, от которого я увернулся. Оба водителя погибли.
Свою историю Вадим рассказывает как-то буднично, без тени раскаяния. Несмотря на то, что сел за руль пьяным: медицинское освидетельствование показало в крови 1,6 промилле алкоголя. Кажется, парень до сих пор не осознал, что его преступная легкомысленность стоила жизни двоим ни в чем не повинным людям.
— Я сразу и не понял, что они погибли. Темно было. Да и машины, вроде, были не сильно помяты. А когда сотрудники ГАИ об этом рассказали, сразу протрезвел… С родственниками погибших впервые общался только в суде. Раньше не мог, потому что сразу попал в изолятор временного содержания. По приговору буду отбывать наказание пять лет. Выйти раньше не получится, поскольку у меня не погашен иск, — говорит Вадим. — Если честно, даже не знаю, когда смогу это сделать. Зарплата у меня 2—2,5 миллиона рублей. А отдать нужно 60. Родители и брат не помогут, сами без денег сидят. Так что на свободу, скорее всего, выйду с долгами.
Единственная радость, продолжает парень, жена, с которой совсем недавно расписались. Похоже, девушку не смутило, что жених сейчас мотает срок в местах не столь отдаленных.
— Мы с ней познакомились до того, как все произошло, — объясняет молодой человек. — Расписались здесь, чтобы она могла ко мне приезжать на законном основании. С родственниками свидания положены без ограничения. Можно получать и отправлять письма, посылки и бандероли. Жена приезжает ко мне часто и останавливается на квартире в городе. Главное, никакого спиртного. У нас с этим строго. Да меня и не тянет: как вспомню, что из-за водки произошло, страшно становится. Еще ни о чем в жизни я так не жалел, как об этой аварии. Тяжелее всего то, что назад ничего не вернуть.
"Ехал на годовщину — попал под суд"
С 36-летним россиянином Игорем я встречаюсь в коридоре. Его история похожа на многие другие. Хотя с серьезными оговорками…
— Два года назад недалеко от Хотимска я насмерть сбил троих велосипедистов, — рассказывает мужчина. — В тот вечер возвращался с годовщины по отцу. Он умер три года назад, матери нет уже пятнадцать лет. Все, что произошло, трагическая случайность: ноябрьская дорога, велосипедисты без опознавательных знаков…
Случайность — это очень смело сказано. Ведь незадолго до того, как сесть за руль, Игорь выпил два литра пива. И только ли пива? Из дела узнаю, что он был изрядно пьян — в крови у него обнаружено 3 промилле алкоголя. А велосипеды "были обозначены катафотами и световозвращающими полосками, и, как и предусмотрено правилами, двигались по краю дороги, поскольку по травянистой обочине ехать было затруднительно". Все погибшие — из одной семьи — от 16 до 24 лет. Еще один нюанс, о котором водитель-убийца умолчал: в 2009 году в Беларуси его уже лишали водительских прав за пьянку. Вернувшись в Россию, он заявил об утере и оформил их по новой.
— Здесь не так строго, как я думал, прочитав приговор суда, — рассуждает Игорь. — Главное, соблюдать режим дня. В шесть утра — подъем, в семь — развод на работы. В десять — отбой. Плюс утренняя и вечерняя поверка. Жить можно. Не хватает только семьи…
Мужчине дали максимальный срок по статье 317 — семь лет. До суда он пытался пойти на примирение с родственниками погибших. Они категорически отказались.
— Я их понимаю. Как аукнется, так и откликнется, — опускает глаза осужденный водитель. — Не знаю, чтобы я делал, если бы у меня так же погиб сын. Ведь у меня, кроме жены и сына, никого нет. Супруге сейчас тяжело. Она вынуждена крутиться на двух работах, чтобы обеспечить сына. Машину продала, чтобы оплатить иск. А что я? Сломал жизнь себе и чужим людям. Сын пошел в первый класс, а я этого не видел. Мы рассказали ему всю правду. Мне кажется, он все понял…
"Химия" — это не санаторий
Кому-то может показаться, что наказание слишком мягкое, а условия слишком комфортные. Мол, водители-убийцы должны сидеть в тюрьме: с колючей проволокой, собаками и стальными засовами. Так оно будет справедливее.
— Вопрос дискуссионный. Лично я считаю, что это не безнадежные люди. Да, они совершили ошибку. Очень страшную, но все же ошибку. Согласитесь, такое может случиться с каждым: дорога — это всегда риск… Большинство из них раскаялись, некоторые стали верить в Бога. А как дальше будет, жизнь покажет. Могу лишь сказать, что второй раз к нам уже не возвращаются. Значит, все-таки исправляются, — считает Александр Кузьменков, временно исполняющий обязанности начальника ИКП-16. — Нужно понимать, что "химия" — это не санаторий. Да, люди живут в общежитии, ходят на работу, видятся с родственниками. Имеют право посещать продуктовые магазины, баню, аптеку, почту и больницу. Но, разумеется, при обязательном сопровождении контролера. Единицы имеют право на самостоятельный выход в город по выходным и праздникам. Однако это едва ли заменит полноценную жизнь на свободе.
Комментарий в тему
Евгений Лапец, начальник службы спецподразделения ДПС "Стрела" УГАИ МВД:
— Дорожно-транспортные происшествия бывают разные. И ответственность за них наступает в зависимости от обстоятельств. То есть далеко не за каждое можно сесть в тюрьму.
Если в ДТП пострадали только автомобили, это административная ответственность. Если жертвами стали люди — уголовная. Так, если в результате аварии пострадавший получил менее тяжкие телесные повреждения, то виновного ждет либо штраф, либо исправительные работы на срок до двух лет, либо ограничение свободы на срок до двух лет или же лишение свободы на тот же срок. Это указано в части 1 статьи 317 УК. А вот 2 и 3 часть этой статьи предусматривает совсем другое наказание. Если в аварии человек получил тяжелые травмы или погиб, виновник наказывается исправработами на срок до двух лет, или ограничением свободы до пяти лет, или лишением свободы на тот же срок. Если погибло два и более человека, наказание — лишение свободы на срок от трех до семи лет.
При ДТП, в которых были ранены или погибли люди, проводится обязательное медицинское освидетельствование всех участников происшествия. Во всех случаях водителя-виновника ДТП, где наступает уголовная ответственность, лишают прав.
В 2011 году на дорогах страны произошло 5897 ДТП, в которых пострадали люди. В них погибло 1200 человек. За десять месяцев этого года в 4154 дорожно-транспортных происшествиях погибло 829 человек, ранения получили 4512. По вине пьяных водителей произошло 546 аварий. В них погибло 140 человек, 612 получили ранения.
Взгляд с другой стороны
Мы увидели, как живут и о чем думают водители, по чьей вине в аварии погибли люди. Да, они раскаялись, вину свою осознали и пытаются ее загладить. Логическая точка в статье вроде бы и поставлена, но у меня лично осталось какое-то чувство недосказанности. Потому, в первую очередь, что в рассказанных историях не видно тех, чьи жизни остались на автотрассе. Это несправедливо по отношению к родным погибших. К тем, кто по "неосторожности" других потерял своих близких. Насколько наказание колонией-поселением соответствует совершенному преступлению? Да простят меня юристы, но кроме буквы закона есть еще совесть, человечность, сознательность. Согласитесь, сложно назвать случайностью, пусть даже и трагической, управление автомобилем в пьяном виде. Это же не отлетевшее колесо или отказавшие внезапно тормоза. Виновников аварий со смертельным исходом дома ждут, а кого ждать родственникам их жертв? Чтобы взглянуть на проблему с другой стороны, корреспондент "Р" связалась с Иваном, сыном погибшего в ДТП.
— Мой отец погиб ровно год назад. Ему было всего 50 лет. До сих пор не могу поверить в то, что его нет. Кажется, позвоню по телефону, а он трубку снимет. В квартире каждая вещь о нем напоминает. Он был очень мастеровитый. Вот опять "был". Никак не привыкну…
Отец возвращался с работы. А на пешеходном переходе на большой скорости его сбил легковой автомобиль. За рулем сидела молодая женщина. Удар был такой силы, что отец отлетел на 15 метров. Разбирательство, следствие, суды длятся до сих пор. Я считаю приговор районного суда слишком мягким и подаю апелляции в вышестоящие инстанции. И буду бороться до конца. Не потому, что жажду крови. Просто хочу, чтобы наказание было справедливым. Ведь водитель-убийца у нашей семьи даже прощения не попросила. Ни одного слова раскаяния или сожаления мы не услышали. Ни тогда, после аварии, ни в суде. Такое чувство, что человеку все равно, убил он кого или нет. Ходит в кафе, в рестораны, на дискотеки. Уверена, что мой отец сам виноват. В чем? В том, что переходил дорогу в положенном месте.
Что касается других "аварийщиков". Ситуации ведь разные бывают. Я сам водитель и понимаю, что на дороге может случиться всякое. Нужно быть готовым и к технической неисправности автомобиля, и к погодным условиям, и к пешеходам, даже нетрезвым. Думаю, что за убийство по неосторожности человек должен сидеть в тюрьме, а не в колонии-поселении.
На снимках: трудно поверить, что за этими воротами — колония-поселение; типичная комната, в которой живут осужденные.
av.by
|
